«Нужно включать мозги»

 

23 марта 2015

Генеральный директор новосибирского предприятия «Экран-оптические системы» — о конкуренции на мировом рынке, импортозамещении и перспективных кластерах, без которых обороноспособность страны под угрозой.

Ставка региональных властей на гособоронзаказ — большая ошибка. Оно убивает коммерческую инициативу и грозит новосибирским предприятиям массовой безработицей, считает Валерий Гугучкин.

ЗАО «Экран-оптические системы» известен как один из ведущих российских производителей электронно-оптических пре­образователей (ЭОПов) для приборов ночного видения и фото­электронных умножителей для космических, ядерных и медицинских исследований. Компания специализируется на выпуске ЭОПов нулевого и 2+ поколений, рынок сбыта — 47 стран мира, от США до Японии. Более того, по словам бессменного руководителя этого частного предприятия (в начале 2000-х годов оно перешло в управление РАТМ Холдинга) Валерия Гугучкина, именно «Экран-оптические системы» следует считать родоначальником мирового гражданского рынка приборов ночного видения. «Красный директор» и при этом «рыночник», кандидат технических наук, автор полусотни научных работ и 17 изобретений Валерий Гугучкин рассказал журналу «Эксперт-Сибирь» о своем видении прошлого, настоящего и будущего завода, а также как геополитический кризис вокруг Украины, санкции и девальвация руб­ля влияют на сибирскую промышленность, и что нужно сделать, чтобы свести эти факторы к минимуму.

«Не было свежих идей»

— Валерий Иванович, на сайте компании среди заказчиков указаны США, Канада, Германия, Израиль, Индия и Китай. Это не шутка? Кажется невероятным, что в Новосибирске есть предприятие, способное на равных конкурировать с мировыми производителями электроники...

— В том, что мы сильны на мировом рынке ЭОПов, нет ничего удивительного. Удивительнее другое — наша коман­да в конце восьмидесятых годов стояла у истоков международного рынка приборов ночного видения, главным элементом которых и являются ЭОПы. Время было тяжелое, в стране шла обвальная конверсия, объемы производства катастрофически падали, заводы переходили на хозрасчет. И чтобы выжить, мы предложили снять гриф секретности с технологий ЭОПов первого поколения, которые тогда считались сугубо оборонными. С этого времени прибор ночного видения стал экспортным товаром. В те годы мы делали ЭОПы для всех основных отечественных производителей приборов ночного видения — Новосибирского приборостроительного завода, Красногорского механического завода, Лыткаринского завода оптического стекла, питерского «ЛОМО»… О нас узнала Европа и Америка.

— Но разве на Западе не было аналогов советским приборам ночного видения?

— Их и не могло быть. ЭОПы первого поколения гражданского назначения начал выпускать Советский Союз. На Западе такие приборы делали только для армии.

— И как долго Россия сохраняла монопольное положение на этом рынке?

— Недолго. С 1997 по 2004 год российские предприятия один за другим ушли с мирового рынка приборов ночного видения, не выдержав конкуренции не только с американцами и европейцами, но даже с украинцами и белорусами. Проиграли и по качеству, и по дизайну, и по цене. Но главное — у российских предприятий не было свежих идей, линейка изделий не обновлялась.

— И как, потеряв российских заказчиков, вам удалось выйти на международный рынок ЭОПов для приборов ночного видения?

— К началу двухтысячных стало понятно, что будущее за прямыми поставками ЭОПов за рубеж. И мы начали массированную маркетинговую атаку. Первые преобразователи поставляли в Америку, затем вышли на рынки Беларуси, Украины, Германии, стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Причем, на экспорт шли как приборы первого поколения, так и 2+ поколения, которые мы производим с 1995 года. И доля зарубежных продаж динамично росла. Если в 2004 году мы поставили за рубеж не более двух процентов от общего объема выпуска продукции, то сегодня это 88 процентов.

— В какие страны продаете ЭОПы?

— Работаем со всем миром.

— И с Китаем? Говорят, китайцы покупают вещь только один раз, копируют и запускают собственное производство.

— Это неправда. Далеко не все технологии можно скопировать. Электронные приборы просты по конфигурации, и по конструкции они не габаритные, как танк или трактор, но, не владея нюансами технологии, их не воспроизведешь. Китай и Индия пытались копировать лучшие на мировом рынке преобразователи, но у них ничего не получилось. Они продолжают покупать ЭОПы у ведущих мировых производителей — у французского PHOTONIS, голландского DEP, ну и, конечно, у нас.

«Ноу-хау никто не продает»

— А ваши специалисты изучают лучшие мировые образцы ЭОПов? Заимствуете идеи?

— Конечно, изучаем. Но, повторюсь, копировать на нашем рынке почти невозможно. Простой пример. Какое-то время назад мы пытались внедрить в производство одну из разработок, которую подсмотрели у конкурентов. Бились над ней несколько месяцев — ничего не получалось. И так продолжалось до тех пор, пока мы не узнали, что на литр технологического раствора нужно добавить буквально два–три грамма определенного порошка. Распознать эту пропорцию методом технологического изучения практически невозможно.

Между тем, единственный способ оставаться в лидерах рынка — это быть в курсе разработок ведущих мировых производителей. Развитие наукоемких технологий является залогом благосостояния страны, ее обороноспособности и безопасности. Я бы сказал, что электронная техника — это катализатор научно-технического прогресса. Не будет электронной техники — не будет хорошей стиральной машины, мобильного телефона, компьютера, самолета, танка. Поэтому технологические ноу-хау никто и никогда не продает. Нужно включать мозги и по-хорошему заимствовать идеи. Так же, как в свое время Советский Союз заимствовал идею атомной бомбы. То есть, брать образцы и внимательно изучать их в различных НИИ.

— Но для этого необходимо привлекать высококлассных специалистов...

— Работа на международном рынке требует больших вложений, в том числе в развитие кадров. Мы создали внешне­экономический отдел, в котором работают молодые люди, свободно говорящие на иностранных языках. К слову, наш коммерческий директор владеет английским, немецким и китайским. У наших специалистов нет проблем с коммуникациями. Что касается научных разработок и их внедрения, то не так давно мы приняли на работу трех кандидатов наук из Академгородка и технических вузов города. Они работают по совместительству, на полставки. На днях примем еще одного ученого. Нам важен их свежий, не замыленный взгляд на наше производство.

— По цене и качеству ваши изделия сопоставимы с лучшими мировыми образцами?

— Чтобы успешно конкурировать на мировом рынке, качество наших ЭОПов должно быть не хуже, чем у ведущих игроков, но на 15–25 процентов дешевле. Если же наши изделия будут стоить столько же, сколько, например, PHOTONIS, мы потеряем рынок. И дело тут вовсе не в логистике. Дело в отношении к российской продукции, которое сложилось в мире. Увы, Россия пока не заявила о себе как о производителе качественной электроники.

«Сонное царство, никаких идей»

— В последнее время новосибирские чиновники много и охотно говорят о гособоронзаказе, видя в нем инструмент возрождения промышленности. Значимое место гособоронзаказу отводится и в программе реиндустриализации, с идеей которой выступил губернатор области Владимир Городецкий. Что вы думаете об этом?

— Ставка на гособоронзаказ — это неправильная политика. Местная власть в этом сильно ошибается. Разумеется, миллиарды бюджетных средств, вложенные в танки, ракеты и самолеты, смогут стимулировать промышленность. Однако гособоронзаказ убивает коммерческую инициативу. Зачем директору завода думать о рынке и конкуренции, если государство обеспечило его заказом на 15–20 лет вперед? Можно расслабиться. Но ведь очевидно, что гособоронзаказ рано или поздно закончится. И на это есть две причины. Либо иссякнут деньги, как это случилось в Советском Союзе, либо страна полностью обеспечит себя вооружением. Например, если сегодня государству нужно 200 танков, то через 10 лет — уже 10. Главная проблема гособоронзаказа заключается в том, что деньги налогоплательщиков вкладываются ни во что. Деньги превращаются в танк, ракету, самолет, которые никакой прибыли не дают. Да, Россия продает вооружение за границу, но это весьма незначительная часть по сравнению с внутренними потребностями, для удовлетворения которых и работает гособоронзаказ. А теперь представьте, что будет с Новосибирском, если завтра власть откажется от гособоронзаказа. Куда пойдут работать люди? Это 50 процентов всей промышленности города!

Об этом же я говорил на недавнем совещании по реиндустриализации. После выступления ко мне подходили академики, директора заводов, и все в один голос подтверждали, что я прав. Но почему этого не понимает власть, для меня загадка. Ведь страна уже жила по законам плановой экономики, к чему это привело — хорошо известно. То совещание произвело на меня гнетущее впечатление: сонное царство, никаких идей.

— По-вашему реиндустриализация — это мертворожденный проект?

— Абсолютно. У меня сложилось устойчивое мнение, что это посиделки, чтобы ставить «птицы» и рапортовать в Кремль. Вроде как что-то делаем. Печально это.

— Вы же активно работаете с государственными Росатомом и Роскосмосом…

— Доля продукции для Росатома и Роскосмоса — около 10 процентов от наших объемов производства. Но это не гособоронзаказ. Они объявляют тендеры, где мы конкурируем с ведущими мировыми производителями ЭОПов. Могу с гордостью сказать, что космические аппараты до сих пор садятся при помощи наших фотоэлектронных умножителей. Причем приборы «ЭОСа» установлены не только на российских космических аппаратах, но и на американских станциях «Винт-1» и «Винт-2». Нашими устройствами оснащены астрофизические полигоны в Италии, Франции, США, а также Баксанская нейтринная обсерватория в России. Мы умеем это делать, и в мире это знают.

«Логистика могла быть лучше»

— А как антироссийские санкции повлияли на ваши позиции на мировом рынке?

— Вначале, конечно, в минус. Пришлось перестраиваться. Мы до сих пор сталкиваемся с задержками платежей за товар, поставленный в Европу и Америку. А вот ослабление руб­ля пошло на пользу, наша продукция стала еще более конкурентной на рынке.

— Насколько вы зависимы от импортных комплектующих?

— ЭОПы 2+ поколения, к сожалению, на 60 процентов состоят из импортных комплектующих. Это волоконно-оптические элементы, которые мы везем из Азии. Их просто не выпускают в России. Пытались делать в Советском Союзе, но забросили. Это и микроканальные пластины. В России их выпускает только владикавказский технологический центр «Баспик». Пользуясь монопольным положением на рынке, он постоянно повышает цену. Недолго думая, мы перешли на поставки из Азии: даже с учетом возросшего курса доллара зарубежные пластины на 20 процентов дешевле владикавказских. Плюс новые партнеры не требуют стопроцентной предоплаты. Также из-за рубежа к нам поступают источники питания, люминофоры, газопоглотители, клеи, герметики, пластмасса и так далее. Особенно печально, что в России похоронили производство тропикоустойчивых материалов. Для нас это важно, так как мы поставляем немало преобразователей в тропические страны.

— Но 40 процентов комплектующих российского производства — тоже неплохой показатель.

— Да, это неплохо. Мы используем отечественное стекло, керамику, металл, а главное, труд.

— Вы сотрудничаете с поставщиками из Сибири или европейской части страны?

— Стекло везем из европейской части страны и Беларуси, керамику покупаем на новосибирском НЭВЗ, металл приходит из Москвы. Конечно, логистика могла быть лучше. Например, если бы стекло для нас делал Томский электроламповый завод. Об этом я говорил с его директором Владиславом Голубевым, которого знаю давно. Мы платежеспособны, а томский завод испытывает серьезные трудности… Но не договорились.

— А есть ли необходимость решать проблему импортозамещения комплектующих?

— Конечно. Для нашей отрасли эта крайне актуально. Приборы ночного видения — это вчерашний день. Во-первых, они видят только в определенных условиях — при свете луны и звезд; во-вторых, способны распознать объект в камуфляже. На смену приборам ночного видения пришли тепловизоры, которые хорошо «видят» в кромешной тьме, тумане, в буран и дождь. Применение их самое широкое — от установки на оружие дальнего и ближнего боя до наблюдения за придомовой территорией. Армии некоторых стран, например, Франции и Голландии, уже полностью оснащены тепловизионными приемниками. На очереди — США. Приемник тепловизионного прибора — сложный элемент, который в России не производят. Эти устройства наша страна покупает во Франции, Израиле и США. Ситуация крайне неприятная, тем более в условиях санкций, но вполне решаемая. Нужно создавать научно-производственные объединения (кластеры), интегрирующие государственную фундаментальную науку, частные или государственные инжиниринговые компании и серийный завод.

«Идея отраслевой ассоциации не умерла»

— И сколько таких объединений должно быть?

— В Новосибирске я вижу четыре таких комплекса. Российский центр по фундаментальным исследованиям и разработке датчиков и приемников для тепловизионных систем нужно создавать на базе Института физики полупроводников (ИФП) СО РАН, у которого уже есть опытные образцы датчиков для тепловизоров на основе КРТ (кадмий–ртуть–теллур). Думаю, такой кластер позволит организовать две тысячи новых высокотехнологичных рабочих мест.

Ядром второго кластера может стать Институт автоматики и электрометрии СО РАН, где есть опытные образцы оптоэлектронных приборов дальнего инфракрасного и терагерцового излучения. Эти приборы можно использовать для контроля багажа пассажиров и в интроскопии. Также в этом НИИ разработаны ультрафиолетовые приемники, которые позволяют фиксировать старты гиперзвуковых самолетов или ракет, что чрезвычайно важно для обороны страны.

Третий кластер — на базе Новосибирского института органической химии СО РАН — позволит решить на уровне страны проблему производства лаков, компаундов, герметиков, праймеров для радиоэлектроники.

И, наконец, должен появиться еще один кластер на основе ИФП СО РАН. Ведущие страны уже несколько лет разрабатывают и серийно производят фоточувствительные и электронно-чувствительные матрицы. Они функциональнее, дешевле и надежнее, чем ЭОПы. В мире идет массированная замена этими матрицами ЭОПов нулевого и первого поколений. Есть предпосылки для замены ЭОПов 2+ поколения. Ученые ИФП СО РАН способны разработать такие матрицы, серийное производство которых было бы организовано на новосибирских предприятиях холдинга «Рос­электроника».

— Но как эти идеи воплотить в жизнь, тем более в условиях экономического кризиса?

— Это государственная задача. Академики никогда не создадут серийное производство, а серийное производство никогда не создаст фундаментальную науку. У них слишком разные цели и задачи. Чтобы объединить их усилия, нужна воля власти — мэра, губернатора и поддержка президента. В свое время в Новосибирске реализовывали крупные государственные проекты. Академгородок, ВАСХНИЛ, СО РАМН — все это результат сильной воли главы региона при поддержке федерального центра. Во главе этих свершений стояли большие личности: от науки — Михаил Алексеевич Лаврентьев, от регио­нальной власти — первый секретарь новосибирского обкома Федор Степанович Горячев. Будущее Новосибирска за крупными научно-производственными проектами. Создание завода стеновых панелей и утеплительных материалов — это, конечно, хорошо, но это не адекватная замена выбывшему, например, предприятию «Сибсельмаш», на котором в советское время работали десятки тысяч человек.

— В 1999 году по вашей инициативе в Новосибирске создали Сибирский научно-производственный комплекс техники ночного видения, в который входили девять организаций.

Сегодня есть предпосылки для подобного объединения?

— К сожалению, ассоциацию уже через год похоронили чиновники. Мы разработали комплексный план развития предприятий, их научно-технического взаимодействия, но ассоциация нуждалась в едином руководстве. Вот этого-то достичь не удалось. Меня, как президента ассоциации, тогда поддержал полпред президента в СФО Анатолий Квашнин: вывел на Министра обороны и председателя Военно-промышленной комиссии при Правительстве РФ Сергея Иванова. Я трижды был у него в Белом доме. В Москве меня внимательно слушали, давали ценные указания, но на том дело и закончилось.

Думаю, что идея отраслевой ассоциации не умерла. Хотя возродить ее в прежнем виде уже невозможно. Новосибирский приборостроительный завод и ЦКБ «Точприбор» теперь входят в «Швабе», а ГУП «СНИОС» — развалился.

— Какие задачи ставите перед компанией в 2015 году?

— Еще в прошлом году мы разработали и запустили программу модернизации производства ЭОПов второго поколения общей стоимостью около 20 миллионов руб­лей. Речь идет о закупке и внедрении инновационного оборудования и технологий. Эту работу мы планируем завершить к осени текущего года. Одновременно на предприятии разработана и программа увеличения на 70% объемов продаж ЭОПов 2+ поколения. Общий объем финансирования программ развития составляет 57 миллионов руб­лей.

— А есть ли планы перейти от создания элемента, пусть и базового, к самостоятельному производству приборов ночного видения, а в перспективе — и тепловизоров?

— Нет. Время упущено. Наши потенциальные конкуренты ушли далеко вперед. Если ты только стартуешь, а твой соперник впереди на 10 километров, то на 30-километровой дистанции ты его не догонишь. Бесполезная трата сил.

Михаил Кичанов

Источник: «Эксперт Сибирь» №13-14 (447)